Валентин Русаков - Трехречье[СИ]
— Тарин, а когда в этих местах начинается снег? — спросил я вроде как просто так, из спортивного интереса.
— Да через месяц уже северные ветра дуть начнут, а там и снег придет.
— Понятно, — ответил я и подумал, что надо будет озадачится зимовьем и теплой одеждой.
Фургон остановился, подорожник повернулся к нам и сказал:
— Привал наемники…
Трехречье, берег Чистого озера.
Дом кузнеца. Севон.
С улицы раздавался равномерный стук молота по наковальне, Севон завтракая смотрел в окно, периодически косясь на стройную фигуру Дарины, которая держа осанку сидела за простейшим ткацким станком в углу комнаты, ловко пробрасывая челнок из стороны в сторону.
— Ловко у тебя получается, — вроде как сделал комплимент Севон.
— Я с детства это умею, — без участия и с некоторым холодом в голосе ответила Дарина.
— А вот у тебя амулет на шее… это же клык болотного кота?
— Да, в городище купила… говорят удачу приносит.
— А ты вообще видела сама болотного кота когда-нибудь?
— Поди не сидела бы тут, коли видела бы, — на мгновение подняла она свои выразительные глаза на Севона
— И то верно… Но вот ведь интересно, тут недалеко, в болотах кто-то обезглавил болотного кота.
— Скажете тоже… И кто это?
— Вот хотелось бы узнать.
— Так вы у батюшки спросите, он тут в округе много кого знает… может и слышал что.
— Обязательно спрошу. А ты мне скажи, не появлялись ли в ваших местах чужие люди?
— Нет… кроме вас чужих не было.
Поняв, что разговор не ладится, Севон встал из-за стола.
— Пойду прогуляюсь, да с Варасом поговорю.
— Да, вы лучше у батюшки спросите…
Севон вышел из дома и осмотрелся… ничего не вызывало подозрения или постороннего присутствия… похоже придется возвращаться к дядюшке Арасу ни с чем, хотя почему же ни с чем, а срез следа, а артефакт из непонятного материала? В любом случае болотный кот не утонул, и не звери его съели… он был обезглавлен и амулет у кого-то в руках. Так в раздумьях он дошел до кузни, где Варас орудовал тяжелым молотом. Но и Варас ничего интересного не сообщил. Тогда Севон попрощался и уплыл на лодке дальше вдоль берега озера.
* * *К вечеру, когда мы доехали до еще одного многодворца, расположенного на невысоком холме, вдали от проток, дрога уже практически просохла и фургоны теперь слегка подпрыгивали, разбивая колесами комья высохшей грязи. Многодворец был немаленький, и так скажем с перспективой в скором времени превратиться в каменок. Он стоял на пересечение нескольких дорог, в центре был большой постоялый двор и рынок, на окраинах были постоялые дворы поменьше и победнее, так что у путников был выбор где остановиться исходя из тяжести своего кошелька. Пока наш обоз ехал по широкой и относительно прямой центральной улице я обратил внимание, что люди выглядят не бедно, во всяком случае, даже скромные одежды были чистые и без дыр, ну и на ногах почти у всех была кожаная обувь. Мы въехали в ворота постоялого двора, где кроме наших фургонов помещалось еще около десятка различного гужевого транспорта. Саврин сообщил нам, что он задержится тут до завтрашнего обеда по торговым делам, и если мы не хотим его ждать, то можем искать себе новых попутчиков, что мы и решили сделать, но завтра. А пока мы решили переночевать на этом постоялом дворе, поужинать и сходить в баню. Заплатили за комнату и баню. Надо сказать это первая баня «по белому», которую я вижу в этом мире, ну и не дешевая к слову, на двоих один золотой отдали. Постирались, развесив во дворе свою одежду, переоделись в чистое, и отправились ужинать.
Разбудил меня Тарин с рассветом, проснувшись обнаружил, что он уже принес нашу высохшую одежду а на столе стоял кувшин, овощи с зеленью и несколько вареных яиц в деревянной тарелке.
— Давай умывайся и завтракай… тут с заимки повозка, я договорился, они нас ждут уже.
— Хорошо, — ответил я, встал с топчана и прошел в угол комнаты, где стояло деревянное ведро с водой, большой медный таз и прочие умывальные принадлежности.
После завтрака, уложили свои вещи, проверили снаряжение и спустились во двор, где нас уже ожидали сидя в длинной телеге заставленной деревянными бочечками, отец и сын, судя по одинаковым чертам лица.
— Готовы? — спросил отец, на вид так цыган цыганом, и короткая кучерявая борода, и рубаха разноцветными лоскутами, поверх которой одет почти такой же широкий пояс как у меня и черная жилетка.
— Да, готовы, — кивнув, ответил Тарин.
Мы переставили немного пустые бочонки, чтобы было место, где нам расположиться самим и сложить свои вещи за облучком, на котором, немного теснясь расположились отец с сыном. Ну да получить золотой за обратную, порожнюю дорогу для них в любом случае прибыль. Да и дорога не слишком долгая предстояла, к обеду мы должны были быть на месте. Проехав пару часов мы въехали в небольшую рощу, пересекли достаточно широкую протоку и дорога стала подниматься в гору. Местность стала все больше холмистой, протоки попадались все реже и достатосно плотный лес начал приближаться к дороге.
— Как там одноглазый Ванс поживает? — спросил Тарин у старшего цыгана, после пары часов молчания.
— Поживает как может… много меда пьет, разум растерял совсем… Староста его уж пару раз в яму сажал. За домом не следит, да и за собой тоже… и не скажешь, что при ныне покойном князе конной сотней командовал.
— Давно это было, — хмуро ответил Тарин и начал набивать трубку.
— Давно, — вздохнув согласился цыган, — все же тогда времена хоть и не спокойные были, но простые люди лучше жили.
— А чем сейчас плохо? — полюбопытствовал я.
— Сейчас то? — хмыкнул цыган, — так то вам, разным свободным охотникам и наемникам, что своего угла и семейства не имеют, вам все равно. А нам и налог княжеский платить надо и семью кормить и дом содержать в порядке и достатке… все же при славном Васлене простым людям проще было…
Заимка Медовая располагалась в низине, меж двух высоких холмов порошим лесом, в этих местах вообще как-то кругом лес. Широкая протока рассекала небольшую долину, отделив несколько полей и лугов от заимки. Пока мы спускались в долину, я насчитал порядка десяти подворий, возведенных на приличном расстоянии друг от друга, два крайних подворья практически упирались в лес, который покрывал холм.
— Ну вам вон туда, к холму, — сказал цыган остановив телегу на развилке.
— Да я знаю, — ответил Тарин, выпрыгнув из телеги, и закинул лямку баула на плечо.
Мы направились к одному из подворий у леса по неширокой дороге, вдоль которой был забор из камней, с полметра высотой и такой же шириной. Это был скорее даже не забор, а стена, которая наверняка складывалась не один десяток лет из камней, которые периодически выдавливает из земли, пара нижних рядов уже практически скрылась под мхом и землей нанесенной ветрами.
— Для чего это? — спросил я Тарина указав на стену.
— Старая граница хартских земель, — ответил Тарин и посмотрел на меня как на полоумного.
— А где теперь новая граница?
— Ну ты даешь Никитин! Так уж два века как люди и харты в мире и без границ живут… Ты вот как спросишь чего, так я уж сомневаться начинаю, не зря ли связался с тобой таким…
— Каким?
— Да с мозгами набекрень!
— Не сильно то и набекрень…
— Ну да, вот только это и успокаивает, что вроде не сильно.
Мы подошли к поломанной калитке того, что раньше было забором. На подворье стоял небольшой сруб и несколько деревянных строений разного назначения, двор был заросший высокой травой из которой то тут, то там торчали какие-то палки, деревяшки и прочий мусор. Осмотрев все Тарин вздохнув перешагнул остатки калитки и направился к дому, я последовал за ним…
Шшшух! — перед нами в землю воткнулась стрела.
— Я хоть и одноглазый, но если вы не уберетесь, я каждого из вас сделаю таким же! — из темноты одного из окон раздался явно пьяный голос и еще одна стрела ткнулась в землю в паре сантиметров от моей ноги.
— Ванс! Не дури, это я Тарин.
Опираясь на подоконник, в окне показался… да бомж в окне показался! Грязный мужик в исподнем с засаленной рыжей бородой и такими же волосами, левая сторона его лица была обезображена шрамом от брови и до шеи, пересекая глазницу.
— Тарин? Ты… — подбородок бомжа затрясся, и из единственного гласа скатилась слеза, оставив след на грязной щеке.
— Да дружище, это я… Что же ты… — махнул рукой Тарин, и бросив свой баул на землю вошел в дом.
Я снял ранец, присел на перекошенную лавку рядом с домом, и набив трубку закурил… решил не мешать.
Вплоть до вечера мы с Тарином приводили в порядок дом, вычистили баню и накололи дров. Ванс спал, после того как Тарин дал ему какого-то порошка, а вечером когда Ванс проснулся и был более адекватен мы протопили баню, Ванс пошел мыться и приводить себя в порядок, а сами приготовили ужин из наших запасов. За ужином Ванс пытался не смотреть нам в глаза, тихо ел и вздыхал.
